Девочкам, что в шестнадцать от первой влюбленности
Самозабвенно имитируют суицид -
не больно.
Не больно старушкам, в мир иной ковыляющим.
Мучения жертв прошедшего на языческом капище
И прочее, что посыпаем солью сами -
ничто.
Есть одна боль, от которой спрятаться невозможно.
Нельзя откупиться тугриками, долларами,
перстнями с алмазами:
Когда сначала до спазмов, до вулканической дрожи
Одним мором и хмарью мазаны,
А потом умирает при жизни твоё продолжение.
Ученик, дитя, лолита-любовница, андрогин темноглазый.
И ты плутаешь по снегу, следы по звериному путая.
Воешь. Ревешь беззвучно, боясь спугнуть тишину.
А твоё продолжение просыпается подмосковным утром
И идёт на работу, на пары, на мир, на хер, на войну...
Тебя для неё вовсе и не было: ни боли, ни ненависти,
Как все: истукан-пятидневщик. Исполняет чьи-то желания,
ищет оргазмы и сладости, чай и тёплые вещи.
А ты (запретные игры разума! Beautiful mind!) себе изобрёл все это!
Никто не срывал с оси обалдело твою больную планету.
Не плавилось лето безумное
пломбиром в глазури
От поцелуев.
По бетонному льду конь под тобой гарцует.
Рыцарь, надвинь забрало! Только в полёте - воля.
А прошлое, что посыпаем солью
сами -
не больно.
